Что мы помним? Места памяти Беларуси, Польши и Германии
Память изменчива как погода. Сегодня мы вспоминаем одно, а завтра другое. На наши воспоминания влияет множество факторов. Чем больше проходит времени, тем хуже помнятся детали событий, эмоции, даже факты. Совсем отдаленные во времени ситуации мы вспоминаем шаблонно, как уже однажды рассказали. Успешно мы забываем то, что помнить неприятно. А если и помним, то не говорим о том, что сегодня порицается.
Человечество помнит великие трагедии, но далеко не все. Чем ближе в географической и временной координатах событие имело место, тем чаще о нем вспоминают в разных регионах и странах. Есть и то, что помнят все – например, мировые войны. В отдельных странах для «правильного вспоминания» разработаны целые программы, как на бумаге, например, отдельные курсы в школах и высших учебных заведениях, так и через неписанные морально-этические законы. Такова Вторая мировая война и культура памяти, связанная с ней, в странах, которые больше всего пострадали в этом конфликте.
Что вспоминать немцам? А евреям? А украинцам? А белорусам? А русским? Каждая нация выстраивает исторические представления в соответствии со своими интересами. За этим феноменом интересно наблюдать в контексте современных отношений. В страшных ситуациях настоящего мы вспоминаем свое прошлое, и каждый – то, что в его представлении является прошлым. Свои раны, свои чувства (не личные, но кровные, народные, родовые).
И это – неограниченные возможности для спекуляций на эмоциях людей. Форму презентации прошлого формируют музеи и мемориалы, которые могут быть действенным методом передачи посетителю идеологических установок, соответствующих не канонам науки истории, а нуждам той или иной идеологии.
Посетив места памяти в Беларуси, Польше и Германии, Літары увидели своими глазами, как работает культура памяти в этих странах, и задумались о том, что это значит для нашего настоящего и будущего.
Минск
Белорусская столица была сильно разрушена в военное время. Исчезли не только здания. Миллионы людей были стерты с лица Минска. Сегодня в городе есть несколько мест памяти. Каждое из них по своему впечатляет, если это слово уместно для мест, запечатлевших страшные страницы нашей истории. Где-то в тебе просыпается интерес, например, в залах музея истории ВОВ, где выставлены механизмы, вещи времен войны. Где-то тебе становится страшно, например, когда спускаешься в «Яму», повторяя последний путь тысяч людей. Где-то – жутко, как в Тростенце.
Белорусский государственный музей истории
Великой Отечественной войны
Главный военный музей Беларуси в 2013 году переехал в новое помещение, причем это событие было удостоено внимания двух президентов: Александра Лукашенко и Владимира Путина, которые открыли обновленный музей.
Издали здание впечатляет размерами и шпилем, воткнутым в небо. В парке, который окружает его, вместо почтительного покоя – оживление: тут гуляют родители с колясками, фотографируются молодожены. Посетители также делают снимки на фоне музея, запечатлевая своих детей рядом с фразой «Великая Отечественная война».
В музее интересно не только изучать экспонаты, но и следить за людьми. Кто они, белорусы и иностранцы, пришедшие окунуться в трагическую историю недавнего прошлого? Зачастую это именно родители с детьми. По наблюдениям и отзывам складывается впечатление, что отпрысков приводят сюда не рассказать о трагедии, а фотографироваться на фоне танков и инсталляций. Не узнавать и думать, а смотреть и впечатляться. Дети, которым сегодня шесть, десять, пятнадцать лет, не только не знают, но часто и не хотят знать, что такое война, да и их родители уже не могут или не умеют рассказать. И когда война приходит на наш порог в виде боевых действий, терактов в соседних странах, мы вдруг понимаем, что слов объяснения ужаса войны у нас не хватает. Да, детям расскажут в школе, их, возможно даже, перекормят историей Второй мировой. Но какое впечатление остается от этих рассказов, зачастую зависит и от семейной истории и восприятия этой истории в семье.
Как отмечают представители администрации, перемещение музея было организовано на скорую руку. С музейщиками не советовались относительно планировки здания: многие помещения не пригодны для экспозиции, поскольку сквозь стеклянные потолки и стены проникают прямые солнечные лучи. Тем не менее, экспонаты здесь представлены в изобилии.
Белорусский музей предлагает посетителю внушительный пласт информации, переварить который за одно посещение непросто. Залы расположены в хронологическом порядке, и в каждом из них – большое количество экспонатов от автомашин до писем и газет. При этом представление истории в этом музее достаточно идеологизировано, события до сих пор в большей части подаются в соответствии с советской традицией. В центре — солдат Красной армии, герой, защитник, освободитель, мощь оружия, а также подвиг партизан. Откуда мы найдем слова об ужасе войны, если с детства знали лишь о героизме и отваге воинов? Нет, описания жестокостей со стороны захватчиков тоже были, ведь Беларусь была оккупирована три года и сильно пострадала от рук нацистов. Но все же главную роль в форматировании знания о войне нынешних поколений играет образ победы и солдата-победителя. Сумеем ли мы объяснить потомкам, что война – это не радость и гордость победы, по крайней мере, не только она? Что это страдания, смерть, боль, отчаяние и жизнь после – не менее страшная, опустошенная, жизнь на грани выживания?
Минское гетто
Если столичный житель все же решится на то, чтобы объяснить это своим детям или, для начала, попытается понять это сам, он должен отправиться в район, где в годы оккупации была организована резервация для евреев, одно из крупнейших гетто в Европе. В одном из сохранившихся с тех времен зданий на ул. Сухая находится Историческая мастерская имени Леонида Левина. Рядом – бывшее еврейское кладбище. Сейчас это сквер, и лишь 9 Камней памяти, мемориал «Разрушенный еврейский дом» и сохранившиеся надгробия (мацевы на иврите), в хаотичном порядке лежащие на земле, напоминают о том, что это за место. Во времена ликвидации Минского гетто в дальнем конце кладбища был сделан проход, через который несколько детей смогли покинуть его и остаться таким образом в живых. О таких подробностях можно узнать от свидетелей тех событий, встречи с которыми организует Историческая мастерская имени Леонида Левина. Сегодня это, в основном,именно те, кто был детьми во время войны и оккупации.
Майя Левина-Крапина, автор книги «Трижды рожденная. Воспоминания бывшей узницы Минского гетто», рассказывая про самые страшные минуты своей жизни, плачет, как плакала и 70 лет назад. Война отобрала у нее семью. Когда люди прятались в подвалах-«малинах» во время акций уничтожения в гетто, мать держала маленькую сестру Майи на руках, и младенец плакал. Затем ребенок замолк, а когда все выбрались наружу, то увидели, что дитя задохнулось. Свою маму 6-летней Майе довелось увидеть повешенной на площади. Майя и ее брат спаслись чудом, сбежав в партизанский отряд через тот самый проход на кладбище.
Сегодня тут тихо и спокойно, как и должно быть в подобном месте. А семь десятков лет назад здесь ездили «машины-душегубки» (такое название дали сами узники), в которых людей травили угарным газом. Если бы мы родились тогда, когда появились на свет наши бабушки и дедушки, мы увидели бы это собственными глазами. Какими бы мы были после этого и что смогли сказать своим детям?
«Яма»
В «Яме» 2 марта 1942 года нацистами было расстреляно около 5 000 узников Минского гетто. Это один из немногих на территории бывшего СССР памятников, на котором, установленном непосредственно после войны, были упомянуты убитыми не «мирные советские граждане», а евреи. На месте, куда было сброшено сотни прежде расстрелянных людей – скульптурная композиция архитектора Леонида Левина «Последний путь»: безликие фигуры, которые спускаются вниз, опираясь друг на друга.
Рядом – «Аллея праведников мира», людей, которые под страхом смерти спасали евреев от нацистов.
Кругом – многоэтажки, кипит столичная жизнь, а в день, когда Літары посещали памятное место, школьники убирали на“Яме” опавшие листья. Скульптуры обреченных, идущих на смерть, окружал детский смех. Тут встречаются прошлое, настоящее и будущее.
Глядя на девочек и мальчиков, которые резво бегают по пологим склонам Ямы, думаешь о тех детях, которые были замучаны и захоронены здесь. И в то же время осознаешь, что жизнь нельзя уничтожить, она пробивается сквозь боль, страх, кровь, ненависть и жестокость, упрямо, как росток сквозь асфальт. Она всегда побеждает, но скольких жизней это будет стоить?
Тростенец
Дальше путь человека, который хочет узнать реальную историю прошлого, лежит на окраину Минска, к месту, где нацистами было уничтожено несколько сотен тысяч людей.
Но не туда, где сейчас возвышается памятник и положена вымощенная плиткой мемориальная дорога. Ведь здесь находился хозяйственный лагерь, на этом месте были теплицы, ремесленные мастерские, мельница, лесопилка. Настоящая дорога смерти была чуть дальше, в урочище Благовщина.
Этот путь нужно пройти через лес, представляя, что каждый шаг мог бы быть последним. Время тут остановилось. Деревья по обе стороны дороги видели сотни тысяч убийств. Бугристая земля держала в себе тела невинно убиенных. На месте рвов, у которых расстреливали людей, сегодня растут сосны. Передать те ощущения, которые накрывают, когда ходишь между них, нельзя никакими словами. На деревьях – таблички с именами и историями жертв, иногда с фотографиями, а под ногами – земля, в которой они нашли свою жестокую смерть. Несколько сотен тысяч человек, в основном, евреев… Историки до сих пор расходятся в цифрах, поскольку ноябре-декабре 1943 года нацисты эксгумировали и сжигали тела.
Осенью 1943 года в полукилометре от деревни Малый Тростенец гитлеровцы построили печь для сжигания тел расстрелянных людей, а за несколько дней до освобождения Минска Красной Армией, на территории лагеря Тростенец в бывшем колхозном сарае было расстреляно, а затем сожжено 6 500 оставшихся заключенных лагеря и минских тюрем.
После окончания войны прошло не так много времени, и рядом с Благовщиной был организован огромный полигон для бытовых отходов. Те горы, которые обрамляют дорогу смерти, — это поросшие травой и деревьями кучи мусора. Об этом тоже стоит подумать человеку, который хочет понять, с каким наследием он появился на свет.
Польша
В своем путешествии по местам памяти Второй мировой войны мы пойдем обратным путем: из Беларуси в Польшу, а затем в Германию. На Берлин, как гласят наклейки, которые в преддверии Дня Победы белорусы клеят на свои машины. На Берлин, как действительно было в 1944 году, когда война из оборонительной превратилась в освободительную.
Страшна история Варшавского гетто и всей столицы Польши, разрушенной до основания и восстановленной сегодня руками поляков. Концлагерь Аушвиц-Биркенау в Освенциме – символ жестокости и бесчеловечности нацистского режима. Таких лагерей в Польше и других странах, на территории которых шли военные действия, включая Беларусь, были сотни. В каждом умирали тысячи, десятки, сотни тысяч людей.
Гросс-Розен (Рогозница)
Тяжелый физический труд в каменоломнях, полное моральное истощение, издевательства, постоянный голод и страх смерти – земля, на которой сегодня стоит мемориал Gross-Rozen, еще помнит время, когда тут находился нацистский концентрационный лагерь. Сегодня это – огромная пустынная территория в Нижней Силезии. В 1940-1945 годах через лагерь прошли 125 тысяч узников. В одном из подразделений Гросс-Розен, в чешском городе Брюннлиц, Оскар Шиндлер спас от смерти около 1200 евреев. Эта история экранизирована под названием «Список Шиндлера».
Цоколь здания, где располагается администрация мемориального комплекса, сохранился с тех времен, когда в доме находилось казино СС. Тут для посетителей представлена небольшая экспозиция и макет трудового лагеря Гросс-Розен. Работник музея рассказывает об истории места и длинной указкой показывает на бараки, колючую проволоку, крематорий, расстрельную площадку.
Некоторые из сохранившихся и восстановленных строений можно увидеть своими глазами. Для этого – пройти через ворота с надписью Arbeit Maghtfrei (Работа делает свободным) и оказаться на месте бывшего лагеря.
По правую сторону, за сетчатым забором, — те самые каменоломни, где узниками добывались природные ископаемые. Сегодня карьер заполнен водой, которую во время проведения работ заключенных заставляли откачивать. Пока это место не доступно для осмотра, однако к реализации готовится проект расширения мемориала и установки здесь памятного комплекса.
Одно из сохранившихся зданий – кухня, в которой готовилась еда для заключенных. Тесное строение с низкими потолками давит на сознание, и мозг отказывается соображать, что в каменных желобах, которые испещряют помещение, перемешивалась пища. Для людей, а не для скота. Утренний рацион заключенного состоял из одной кружки эрзац-кофе и двухсот граммов хлеба, а на обед и ужин давали пустой суп-баланду.
В мемориале Гросс-Розен восстановлен барак, в котором жили узники. Первое помещение – уборная с раковинами, подлинные остатки которых размещены здесь. Второе – «столовая» с грубыми столами и лавками. Тут же находились шкафчики, где люди могли оставить свое имущество, хотя замков не было, и дорогие сердцу вещи, иногда посылки из дома, находились в постоянной опасности быть украденными. Третье, самое большое помещение, забито рядами трехуровневых коек, застеленных куцыми одеялами. Каждую из кроватей занимали как минимум два человека. Из-за такого огромного количества людей в этой комнате было жарко даже в лютые морозы.
Из окна барака видно «Стену смерти» – место расстрелов узников. Над ним возвышается скелет дерева – немого свидетеля жестоких преступлений, хранящего на своем теле следы от пуль убийц. Рядом работал крематорий, в котором сжигались убитые. Здесь установлено множество памятных табличек на многих языках мира, в том числе – на русском. В Гросс-Розен погибали люди разных национальностей и вероисповедания, но в большей части это были евреи и иудеи. По словам сотрудника мемориала, Гросс-Розен редко посещают русскоязычные группы, чаще это поляки, евреи и немцы.
Уходить отсюда тяжело, и оказавшись по эту сторону забора, никакого облегчения не чувствуешь, потому что Гросс-Розен уже навсегда в тебе.
Вроцлав
Об этом городе нужно знать следующее: с 1871 года он был немецким Бреслау, а после Второй мировой войны стал польским Вроцлавом. Это значит, что население города поменялось процентов на девяносто: немцев депортировали, и в город приезжали поляки и люди других национальностей, которые тоже потеряли свою родину где-то в другом месте. Они все уходили с мест, где жили их предки, и обретали новые дома. Трагедия потери родины, всего близкого и понятного – сегодня мы видим, что она не осталась в прошлом. Сотни тысяч людей и Сирии и других стран Ближнего Востока бегут от войны. Пока человечество выбирает, что помнить, люди продолжают страдать и на родине, и вдали от нее.
Вроцлав – это одна из страниц немецко-польского примирения, примеров того, как соседи, воевавшие друг с другом, смогли прийти к согласию, не забыв, но взяв на себя ответственность за поступки прошлого. Нам может показаться невероятным, но именно поляки первыми попросили прощения у немцев. Это была инициатива польской католической церкви, которая, конечно, вызвала бурю негодования в обществе, однако, в итоге, привела к примирению польского и немецкого народов.
Германия
Перемещаемся в Германию – державу-агрессора Второй мировой войны. Государство, еще 30 лет назад разделенное на две части Берлинской стеной. Страну, которая смогла принять свою трагическую историю и стать одной из ведущих в мире демократий, куда сегодня стремятся сотни тысяч обездоленных людей.
Военно-исторический музей в Дрездене
Как война пронзила мирную европейскую жизнь, так и футуристический клин из стекла и бетона пронзает здание музея, построенное в классическом стиле. Подход к возведению сооружения в Дрездене был иным, чем в Минске, — для отдельных экспонатов в проекте специально предусматривались помещения. Например, для вертолета, который как бы пикирует на посетителей.
Экспозиция дрезденского музея поделена на два блока – хронологический и тематический. Методы презентации экспонатов необычны для восточнославянского представления. Здесь нет множества вещей, однако экспозиции объединены одной концепцией. Зал «Война и животные», например, представляет чучела животных, которых люди либо использовали в военных действиях, либо каким-то образом ассоциируют с войной. Тут есть и голуби, и собаки, и колорадские жуки.
Крупнейший немецкий военный музей находился в Дрездене с 1877, работал он вплоть до 1945 года. После окончания военных действий в Германии были закрыты все военные музеи, в том числе и этот. Кроме того, сразу после войны общество не было готово ни к раскаянию, ни к обсуждению прошлого. В 1950-е гражданская дискуссия ставила вопросы не о Холокосте и о массовых преступлениях, а о том, как Гитлер мог прийти к власти и сбить с пути немецкий народ. Однако в 1968 году появилось так называемое движение 68-х: выросло новое поколение, которое было готово говорить о войне без купюр и осмыслять свою историю. Они готовы были брать на себя не вину, а ответственность за прошлое.
Здание вновь стало использоваться как музей в 1972 году. С 1990 года в Дрезденском военно-историческом музее экспонируются артефакты, рассказывающие о военной истории Германии от позднего средневековья и до наших дней.
Церковь Богородицы (Frauen Kirkhe)
Она возвышается посреди Дрездена и является местом, где бывают сотни тысяч людей в год. Эта евангелическо-лютеранская церковь стала для немцев символом восстановления мира. Во время бомбежки 13 февраля 1945 года многим дрезденцам удалось уцелеть в подвалах этого здания, однако сама церковь была разрушена. Долгие годы развалины стояли нетронутыми как напоминание о произошедшем. Однако при помощи пожертвований здание было восстановлено. Это стало возможно только после воссоединения Германии, в 1996 году. Открытие отстроенной Фрауэнкирхе прошло десять лет назад.
Когда в церкви не проходят мессы, она полна туристов. Сотни свечей с надписями «Да прибудет с вами мир» зажигаются в Фрауэнкирхе ежедневно. Среди приходящих в церковь множество иностранцев. Здесь прошлому вопреки немцы и люди других наций молятся рука об руку и зажигают свечи во имя мира.
Документальный центр «Топография террора»
Комплекс находится рядом с уцелевшим фрагментом Берлинской стены, на месте, где раньше располагалось здание, занимаемое гестапо и другими важнейшими учреждениями национал-социалистического режима. «Топография террора» рассказывает историю «кабинетных убийц» — тех, кто задумывал, планировал все ужасающие преступления против человечества и отдавал приказы из Берлина, из этих самых мест, где сейчас возведен документальный центр.Он начал свою работу в 1987 году благодаря денацификации и «проработки прошлого», которые имели место в Германии. Ежегодно центр посещает более 500 тысяч человек.
Вход в «Топографию террора» бесплатный, осматривать выставку стоит с гидом или аудиогидом и потратить на нее не менее нескольких часов. Задокументированная реальность действует на человека по-особому.Документ о плане и количестве уничтоженных, фотографии, на которых запечатлены жертвы за секунду до того, как они погибнут… И лица их убийц. Таких же, в общем-то людей, какие сегодня живут рядом с нами. Прошла не тысяча лет и даже не сто, до сих пор живы те, кто совершал преступления во время Второй мировой войны. Живут их дети, внуки и правнуки. Люди, которые ни в чем не виноваты, но которые в большинстве своем понимают, что обязаны не забывать и не замалчивать прошлое.
Берлин как памятник
В столице Германии, особенно, в ее центре, у Бранденбургских ворот, у Рейхстага и Бундестага, места памяти повсюду. Это и впечатляющий эмоциональный комплекс памяти убитых евреев Европы, и вмонтированные в мостовую таблички с именами евреев, депортированных в концентрационные лагеря, и линия Берлинской стены. Столица Германии не маскирует шрамы, оставшиеся от прошлого, а хранит их в качестве напоминания всему человечеству об ужасах тоталитарных кровавых режимов.
Сегодня Берлин – это город, в который приезжают миллионы людей из разных уголков мира, место, где ежедневно идут демонстрации, на которых люди выражают свою гражданскую позицию, один из немецких центров культурных и исторических исследований. Это город-напоминание и город-символ возможности обновления не через умалчивание и забывание, через принятие и примирение.
Мы играем с памятью, и она играет с нами. Мы не умеем учиться на чужих и часто даже на своих ошибках, потому что, как минимум, не умеем их запоминать. Но тот, кто обуздал память, имеет в своих руках очень мощное оружие. Ведь часто человек апеллирует к опыту прошлого, чтобы обосновать решения в настоящем.
И от того, что и как он помнит, зависит будущее.
Публикация подготовлена в рамках образовательной поездки «Перспективы общеевропейской культуры памяти», организованной Дортмундским международным образовательным центром и Минским МОЦ имени Й. Рау.
