Наступны прыпынак — деноминация
марта мартынюк, журналист
Вечерний дизель – это что-то удивительное. Вроде бы едешь, потому что подскакиваешь на стыках рельсов, слышишь дорогой сердцу «чу-чух-чу-чух», при торможении откидываешься назад. А за окном – тьма, ничего не движется, словно все это — спецэффекты. Будто просто стоишь на месте, а кто-то тебя пытается заставить думать, что движешься.
Беларусь до боли похожа на этот дизель. И себя, и всех вокруг пытаемся убедить, что движемся вперед. Зарплаты растут! Показатели растут! Поголовье растет! Средняя температура по стране растет! Только почему в окнах так темно и просвета не видать? Изредка мелькнет огонек – выборы, Нобелевская премия, белорусское слово на улице – и пропадет.
Еду в дизеле из Пинска в Брест. Студентки бурно обсуждают тяжелую общажную жизнь, в тамбуре кондуктор собачится с пьяным парнишей, милиционер ведет пассажира в полубессознательном состоянии на выход – нельзя сказать, что ничего у нас не происходит. Но лучше бы уж ничего.
По-моему, эти люди в поезде не знают о деноминации. Я только что прочитала в твиттере. Тут, в вагоне, пока тепло, никто не нарушает спокойствие. Кроме цыган (или тех, кто под них косит), которые поют и требуют денег, скандалиста без билета и подвыпившей парочки, которая выясняет отношения. Остальные отрешены. Зашли-вышли, вышли-зашли.
А у меня сосет под ложечкой. Какие-то нули, точнее, их исчезновение, вычеркивание из моей жизни привычных тысяч и миллионов, кажутся предзнаменованием. Ох, нехорошего. Скажите, что я пессимистка, что я неправа. Только как у нас говорят: если белоруса убеждают, что бояться нечего, – пора готовиться к худшему.
Они еще не знают. Их лица спокойны. Скоро они расстанутся с миллионной эпохой. Наличие денег в кармане безбилетника выдаст звон в кармане. Попрошайки будут требовать монетку, а алкаши — судорожно скрести по сусекам в поисках железной мелочи. И все — путаться в ценах поначалу. Да и все, больше никаких изменений. Как ехали в ночном поезде посреди тьмы, так и едем. Только цена за проезд все время растет. Неприлично уже столько нулей иметь. Пить, красть, ругаться – нормально, а миллионами расплачиваться – нет.
Ой, зато будет как раньше, как в СССР, но в то же время – и как в Европе. Тоже типично: чтобы и тем, и этим. Чтобы как бы и туда ехать, и сюда. Локомотивы с двух сторон, за окном тьма – попробуй, разбери, куда нас везут. Говорят, в светлое будущее. И это будущее стало чуть более определенным – с 1 июля у нас заберут одни деньги и вручат другие.
А деньги ведь – это то, что нас объединяет, то, что любой белорус хоть раз держал в руках. Наша национальная валюта – что-то вроде национальной идеи. Очень хочется, чтобы она была стабильной, родной, чтобы не надо было за нее переживать.
Люди, как ни в чем не бывало, сидят и глядят в темные окна. Продолжают ехать, пока поезд, подскакивая на стыках рельсов, везет их в неизвестность. С монетками или без – какая разница? Главное – быть уверенным, что движешься. И ничего страшного, что в итоге остаешься на месте, а то и катишься назад.
