Так серьезно еще никогда не было
Про жизнь и альбом-кондиционер брестской группы NABR
Недавно в интернете появился первый полноформатный альбом NABR «Наша Автономная Боевая Ракета». Его выпустили, и Брест накрыла жара. Выходить на улицу стало опасно, но опытным путем Літары выяснили: если включить в наушники треки NABR, мурашки, бегающие по коже, прекрасно охлаждают тело.
NABR начинался как коллектив, состоящий из трех человек: Илья Терещук, Илья Trikill Курочкин и Вовка Плюмбум. В таком составе был записан первый сингл.
Затем к группе присоединились Дмитрий Зеленко и Владимир Милевский, и образовался live-состав. NABR сыграл всего 2 концерта. Оба в минском клубе Re:Public, причем один для директора в практически пустом зале, а второй на разогреве у группы «Есть-есть-есть».
Автор и исполнитель текстов Вовка Плюмбум рассказал Літарам о методах совместного творчества коллектива и поразмышлял о жизни.
— Вовка, что такое NABR? Зачем он тебе?
— Что такое NABR– никто, кроме нас не знает, но это не «Наша Автономная Боевая Ракета» (название альбома), это чистое совпадение. NABR для меня интересен тем, что это нечто кардинально отличное от того, что я делал раньше: и тексты, и ритмы, и методы работы. PLUM BUM требует голосистости, а я немного устал петь. Мне хотелось читать, вернуться к поэзии как к сути. У нас четкое разграничение: мои тексты, а музыка ребят. Я в музыку вообще не лезу, иногда даже не слышу композиции, пишу голос под ритм метронома, а потом дописывается мелодия. Затем мне высылают итог, и я его слушаю. Или наоборот – ребята пишут музыку, а я под нее текст. По разному.
Людям иногда хочется поменять вектор и двинуться в другую сторону. Или просто попробовать. Все, что называется NABR, случилось спонтанно. В какой-то момент мы просто решили попробовать. У меня был текст «Спутник», который совершенно не подходил под концепт PLUM BUM. И «Спутник» был первой песней, которую мы начали делать с NABR. В итоге мы записали серьезный альбом, работа над ним шла два года. Парадокс – случайный коллектив, а музыки случайной в нем нет. Илья Trikill очень долго работал над сведением и оформлением песен. Этот альбом в итоговом варианте я послушал уже раз пятьдесят. И каждый раз нахожу какие-то штуки, которые Илья спрятал в песнях. Эти композиции как ребусы. Стоит слушать по несколько раз, чтобы догнаться. Тем более, при таком объеме текста.
— А тебе важно, чтобы слушатель понял, о чем ты говоришь?
— Нет. Как бы это не звучало, но музыканту должно быть пофигу. Потому что если задумываться, что хочет слушатель и делать под него, обычно ничего не получается. Это не слушается, хоть вроде было сделано под определенный стандарт. А потому что этот стандарт кто-то изначально записал от души. В музыке должна быть душа и честность. Зритель как твой друг – его не обманешь, он очень быстро это раскусит. Нет смысла изображать кого-то, подстраиваться.
Язык поэзии примерим ко всем. Как я писал, к кому обращался – не важно, народу нужно воспринимать все со своей точки зрения.
— Расскажи про песни из альбома.
— Самый тяжелы трек – это «Алиса», мы его специально поставили первым. Он несколько раз переписывался, и из-за этого альбом вышел позже, чем мог бы. Итог – это то, что мы искали. Песня навеяна фильмом «Гостья из будущего». Интересно, что ее слушает и то поколение, которое не видело этого кино. Кстати, играя в PLUM BUM, тоже начинаю замечать, что люди, которые приходят на концерты, как-то выглядят молодо. Они в два раза моложе меня. Так мало того – многие поют тексты наизусть. Такой возрастной интернационализм, хотелось бы верить.
«Саня» — это последняя песня, в которой пацаны мне разрешили ругаться матом. «Юра» нравится нашим родителям. «Частота» понравится девочкам.
Главный смысл трека «Три обезьяны» – любое знамя пахнет деньгами, а деньги пахнут бензином. И получается, ты свободен только на объем своего бака, если ты его заправляешь. Поэтому стоит ходить пешком, чтобы не завесить от топлива.
Последняя песня «Без изъянов» – это точка альбома. Она сама серьезная, несет основную смысловую нагрузку. Это гимн этого альбома, его апогей. Так серьезно еще никогда не было. Знаешь, это как осадок в конце. Когда выпиваешь чашку кофе, остается осадок, и ты можешь лицезреть всю суть того, что пил до этого.
— А в песне «О летчике» неожиданный припев…
— Это не мое авторство, это цитата комментария из соцсетей. Вся песня писалась под нее. Мы пытались придумать новый припев, было несколько вариантов, но никакой другой туда просто не ложился. Из песни слов не выкинешь…
— На нее вы снимали клип?
— Да. Первый клип на песню «Юра» был смонтирован из кадров хроники. Сначала планировалось снять нас, но я подумал, что ставить себя рядом с первым космонавтом было бы не скромно. Так появился клип с Гагариным в главной роли.
Про «О летчике» мы сразу знали, что снимем на нее клип. Нам очень помогла масса наших друзей и знакомых. Клип снят за день. Там участвует 35 или 40 прекрасных нимф, и половина бюджета клипа пошла на еду и на пиво, чтобы девчонкам было веселее.
— Говоришь, вам безвозмездно помогали. В Бресте такая дружная музыкальная тусовка?
— Скорее наоборот. Я говорил о тех, кто предоставил свет, звук, костюмы, грим, тех, кто снимал. Брестская музыкальная тусовка воспринимает друг друга конкурентами. Каждый удачный или неудачный концерт другой группы вызывает зависть или сарказм. Мне это не очень понятно и неприятно.
В музыке не может быть конкурентов, потому что она должна исходить от души. «Дай Дарогу» собирает залы – это прекрасно, это очень хорошо. Юра Стыльский долго шел к этому, и, наконец, добился того, чтобы зарабатывать на жизнь любимым делом. «Muzzart» собрали наибольшее количество зрительских голосов на конкурсе песни для «Евровидения» — это то же прекрасно. Нужно радоваться, что твои собратья по цеху выходят на новый уровень. Расценивать это как какую-то личную обиду — глупо.
— Интересно, а вот ты, витебчанин, видишь ли различия в музыкальном творчестве севера и запада Беларуси?
— Я могу судить только о «северной» музыке десятилетней давности, так как уехал из Витебска в то время. В плане отношения к музыке различия, на мой взгляд, очень яркие. Северяне не заморачиваются, они играют и играют, шоу-бизнес им пофигу. А здесь, такое ощущение, все очень серьезно относятся к этому. Пишут альбомы по пять лет, пытаются чего-то достичь. И то, и то неплохо вроде бы, но вот такое отличие.
В Беларуси музыки хорошей масса, о ее количестве мы даже не подозреваем. Огромная туча обалденного музла. У всех разные вкусы, но я уверен, что каждый найдет что-то подходящее. Но проблема в том, что наш народ ленивый, он не ищет, а просто говорит, что музыки нет. Слушатели берут то, что на поверхности. А на поверхности обычно либо сливки либо говно. И чаще второе. Слушатель должен много слушать, как музыкант -много работать.
— Работать, чтобы зарабатывать деньги?
— Деньги должны быть средством, чтобы купить себе кофе или пачку табака. Они не цель, не цель жизни. Конечно, за свою свободу приходится платить. Будь то работа на кого-то или работа на себя, передвижение пешком или на автомобиле. Вроде и то, и то дарит свободу, но ты становишься зависим от чего-то в любом случае.
Было бы очень хорошо, если бы мы могли уволиться со всех работ и жить с дивидендов от дисков. Но не в нашей стране и не в нашем мире.
— И что вы планируете сейчас делать?
— Альбом – это одна их тех ступеней, которые запланированы. Следующие ступени в процессе. Они уже сформулированы. Концерты мы давать пока не будем. Они на данный момент ни к чему не приводят.
— Ты думаешь, что никто не придет?
— Да. К сожалению, так. Народ ушел в интернет, и мы играем для него в интернете. Таковы законы этой жизни. Если им удобно слушать там, пусть слушают. В момент, когда мы будем уверены, что зал соберется, мы сразу же сделаем концерт.
— А как же драйв?
— Приходится чем-то жертвовать. Я уверен, что PLUM BUM никогда не перестанет давать концерты, иначе это конец, это воспримется людьми как конец группы. А с NABR не так.
— Но играет в них один и тот же Вовка Плюмбум.
— Может и один. Я не знаю. Я бы сказал, что это существо, которое поет на сцене. Оно может на секунду вернуться в состояние меня теперешнего, который сейчас говорит, только за счет каких-то нематериальных рычагов. Я это ощутил, когда на одном из последних концертов PLUM BUM, сразу перед началом, моя дочка Маша выбежала и поцеловала меня. И эта секунда, когда Маша целует меня, отставляет в сторону то существо, которое для зрителей — Вовка Плюмбум, и возвращает меня – Папу, и – обратно. Это очень странное сильное и яркое ощущение. И потом, через пару дней, Маша сказала: «Папа, ты на работе Вовка Плюмбум, а дома Папа Вова. Давай ты всегда будешь Папой Вовой».
— Интересно, что она скажет, когда подрастет, когда ей будет 15 лет, как тем, кто ходит сейчас на твои концерты.
— Да. Ты думаешь, что мне придется ей объяснять, что курить и ругаться матом плохо? Я не знаю. Я пытаюсь не делать ничего против человеческих законов и законов чести. Направляя себя, ты направляешь свою жизнь и свое окружение в определенное русло. Если ты добрый и честный по жизни, то вокруг тебя будут такие же добрые и честные люди, если ты мудак и дерьмо – то не стоит удивляться окружающему тебя миру, который пахнет фекалиями.
