Есть что сказать

31.03.2015

Вы тоже думаете, что мы передаем власть над собой другим?

На фестивале «Мега-Ёрш» 21 марта брестская публика услышала в живую первый полноформатный альбом группы Whiskey Bar под названием Number One. 28 марта в финале соревнования «WB Fest 2015» Whiskey Bar взяли один из главных призов – выступление в прайм-тайме на мото-слете в городе Барановичи. Вокалист, басист и автор текстов Кирилл, а также гитарист и композитор Виталий рассказали Літарам о своей и чужой музыке.

Об альбоме

— Number One записывали долго?

Виталий (В): Около месяца, каждый день. Пластинка далась нам нелегко.

Кирилл (К): Многие моменты мы переделывали, возвращались снова и снова, все же это первый альбом.

— Что не выходило?

В: В студии появлялись новые идеи, и не все получалось сразу воплотить.

К: Но три песни родились во время записи, это инструментальные композиции, которые открывают и закрывают наш альбом. А музыка для третьей песни Die Alone, практически полностью написана нашим ударником Женей. Виталик немного подкорректировал гитары, а я написал вокальную линию и текст о том, что мы все умираем в одиночестве.

— В каком стиле, по-вашему, вы играете?

К: Хороший вопрос. У нас есть элементы трэша, грува, классического хард-рока, много южного метала, местами сладж, есть моменты откровенного суицидала. Сами называем наш стиль hard metal.

— Как блюзово-джазовые вставки вписываются в этот коктейль?

К: В том и дело, они придают музыке что-то интересное. Мы сами слушаем очень разную музыку и открыты для экспериментов. Дальше этого будет только больше.

О музыкальной культуре

– Сейчас модно не относить себя к белорусской сцене, в то же время модно и обратное – это два параллельных течения. По географическому признаку вы относитесь к брестской музыкальной культуре, а к какой себя относите?

К: Ты правильно сказала: сегодня есть тенденция открещиваться, многие группы отказываются от указания города на альбоме. Я же горжусь, что я из Бреста и играю в брестской группе. Но это не значит, что мы хотим остановиться на этом городе. У нас много планов.

— Лавры первой белорусской тяжелой группы, широко известной за рубежом? Ведь мы, в основном, слушаем американскую, английскую музыку таких направлений, как ваши.

К: Да. И там другая техника игры, другие подходы, разное качество записи, разные взгляды музыкантов. Русский рок – это практически копия западного, к сожалению.

— А белорусский? Или уже нереально сделать что-то непохожее, свое?

К: Реально. Брестский Zolki Band – на мой взгляд, просто уникальная группа. Я очень люблю такую сложную музыку и тексты.

— Можно ли представить, что белорусская группа станет зачинателем нового стиля в тяжелой музыке на мировой сцене?

К: Можно играть так, чтобы тебя узнали.

— И как преодолеть этот барьер, перестав быть местечковой группой?

К: Мы точно не знаем. Когда преодолеем, можем рассказать. Надо вкладываться, искать поддержку. Хорошо играть вживую, потому что если раньше концерты не были основной деятельностью музыкантов, то сегодня жить за проданные диски невозможно, нужно гастролировать. Надо, чтобы в группе все было хорошо, сыгранно четко, и чтобы ее что-то отличало от других.

В: Тут очень просто – писать хорошую музыку. Есть песня хорошая, за день ее может узнать весь мир.

— А может и не узнать – все-таки информационный и музыкальный поток сегодня огромен.

В: Если песня хорошая, то ее узнают. Если музыканты достойны, техничны, талантливы…

— С вашим альбомом вас можно узнать?

К: Его уже можно показывать людям. К концу года мы планируем записать еще один. Стоять на месте не будем.

О проблемах

— Во второй пластинке что изменится?

К: Хочется поменять кучу всего, уже на этом альбоме. Играть более техничную музыку. И тексты будут на русском. В альбоме Number One все, кроме одной, были на английском. Некоторые люди откровенно не понимают, о чем я пою, а мне есть что сказать.

— Русскоязычная песня «12» для моего уха была непривычна, опять-таки, потому что в вашем направлении обычно поют на английском.

К: «12» — песня о зверствах НКВД. Важно донести эту тему до слушателя.

— Почему ты затронул ее?

К: Потому что люди об этом не говорят. У нас будут песни о ГУЛАГе, о Беломорканале. Этих тем избегают, но именно об этом надо петь, а не о том, что кто-то пошел в бар и выпил виски.

— А более современные проблемы?

К: У меня много мыслей. Например, о нашей аморфной молодежи. О том, что мы зависим от техники. Мой телефон умнее меня, он принимает за меня решения. Мы передаем власть над собой кому-то другому. Мы теряем связь с природой, друг с другом. Тем тысячи, стоит только посмотреть на то, что тебя окружает.